(к 65-летию со времени кончины) (1866—1949) День памяти: 21 марта/3 апреля

Монашество старец Серафим (в миру Василий Николаевич Муравьев) принял в 1920 году одновременно со своей женой, поступившей в Воскресенский Новодевичий монастырь.
До принятия монашества Василий Николаевич был преуспевающим купцом, торговал пушниной с Англией, Францией, Данией, Германией, Австрией. Его духовным отцом и наставником был знаменитый старец Гефсиманского скита преподобный Варнава.
Старцу Серафиму пришлось пройти множество послушаний. Перед тем как стать духовником Александро-Невской Лавры, старец Серафим принял великую схиму.
В Александро-Невскую Лавру к великому старцу потянулись люди. Иногда в келью, где принимал старец, выстраивалась длинная очередь. Среди тех, кого окормлял старец Серафим, — будущие новомученики: святитель Серафим (Чичагов), епископ Шлиссельбургский Григорий (Лебедев) и епископ Колпинский Серафим (Протопопов), епископ Петергофский Николай (Ярушевич), впоследствии митрополит Крутицкий и Коломенский. Архиепископу Хутынскому Алексию (Симанскому), который окормлялся у старца Серафима, старец предсказал будущее Патриаршество.
«Бог сподобил меня быть келейницей у отца Серафима в то время, когда он был духовником Александро-Невской Лавры, — вспоминает монахиня Вероника (Котляревская). — Много светлого и много тяжелого переживала я в эти годы. Надо было уметь поговорить со всеми приходящими и очень внимательно следить, чтобы благословение батюшки было передано в точности. В его келью стучались непривычные гости: профессора, люди искусства и литературы. Интеллигенция, так долго стоявшая вдали от Православия, теперь упорно стремилась к Церкви. Пришел раз к ранней обедне старик-профессор, известный специалист. Красивое, умное лицо, седые волосы и борода. Смиренно опустился он на колени перед иконой Спасителя и простоял так всю обедню, низко опустив голову. Только изредка, чтобы никто не видел, смахивал потихоньку набегавшие слезы.
Старенький и болезненный, спал он на узком, коротком деревянном сундуке, прикрытом потертым ковром.
Перед принятием схимы видел лаврский монах во сне преподобного Серафима, имя которого должен был носить. Как наяву он постучался тогда в окошечко лесной кельи преподобного. Тот открыл, и они долго беседовали.
После пострига в схиму по благословению епископа Григория отец Серафим нес тяжелые подвиги, которые можно сравнить только с подвигами древних иноков‑пустынножителей.
Тихий и ласковый, он никогда не отступал от раз сказанного, поста нарушать никому не разрешал. Порою кротко, но твердо призывал своих чад духовных на трудные подвиги. Послушания требовал полного…
«Не я благословляю, а Господь. Страшно ослушаться Его воли. Не дай вам Бог!
Исключительное влияние оказывал лаврский схимник на молодежь. Целые общины юношей и девушек, сбитых с толку различными еретическими учениями, но искренне стремившихся к познанию истины, после его проповедей переходили в Православие.
Несомненно, что все обращавшиеся к отцу Серафиму обретали через него всеблагую волю Божию. О самом же старце Промысл Божий позаботился особым образом: в начале 30‑х годов, незадолго до массовых арестов священнослужителей, отец Серафим тяжело заболел. Врачи объявили, что его может спасти только пребывание в деревне.
Батюшка категорически воспротивился переезду. Но правящий архиерей решил не так. Он вызвал из Новодевичьего монастыря монахиню, которая в миру была женой батюшки, и благословил ее увезти больного старца в деревню.
Обстоятельства благоприятствовали тому — и помещение нашлось, и автомобиль достали. Старец не посмел ослушаться воли своего владыки. Отца Серафима все-таки увезли в деревню. Аресты, разразившиеся вскоре, его не коснулись. Не коснулись батюшки и все последовавшие за этим гонения на веру — Господь хранил жизнь этого старца для прославления Своего имени».




Переезд в Вырицу, дачный поселок под Санкт-Петербургом, состоялся летом 1930‑го.
Годы пребывания старца Серафима в Вырице — это годы не прекращавшейся болезни, старец не мог даже вставать с постели. Но это и время удивительных подвигов, повторяющих подвиги древних подвижников. Жизнь старца проходила в посте и молитве. О подвигах старца близкие и родные говорили, что «обыкновенному человеку смотреть без слез на все это было просто невозможно». Старец не принимал никакой пищи в понедельник, среду и пятницу, в другие же дни мог вкусить часть просфоры и запить святой водой или же съесть картофелину, тертую морковь. И в это же время старец принимал десятки и сотни людей, приезжавших в Вырицу за духовной поддержкой, советом. Ночи же старец, как замечали родные, проводил в молитве, вычитывая безконечное число записок о здравии и упокоении, которые ему приносили духовные чада. Среди тех, кто в эти годы приезжал к старцу в Вырицу, — епископ (а позднее митрополит) Николай (Ярушевич), митрополит (впоследствии Патриарх) Алексий (Симанский), архиепископ Новгородский Венедикт (Плотников), архиепископ Рыбинский Серафим (Протопопов), епископ Старорусский Иннокентий (Тихонов), епископ Лужский Амвросий (Либин), епископ Лодейнопольский Сергий (Зенкевич), епископ Мануил (Лемешевский), епископ Григорий (Лебедев). Часто бывали у старца Серафима академики Иван Петрович Павлов, Сергей Павлович Глазенап, Владимир Александрович Фок, Леон Агарович Орбели. В эти страшные годы, когда все меньше оставалось священников на воле, все приходящие к старцу получали утешение.
Неоднократно старца приходили арестовывать, но и они были обезоружены и внешним видом, и духовной силой старца Серафима. «Если бы таких старцев было бы больше, то мы все были бы верующими», — произнес однажды начальник команды, которая в очередной раз пришла арестовывать старца Серафима. Но богоборческая власть не отступала от старца Серафима. В январе 1941 года был арестован (уже в четвертый раз) его сын Николай — вскоре он был расстрелян.
В годы Великой Отечественной войны старец Серафим повторил подвиг преподобного Серафима Саровского — на огромном камне, лежащем в саду, старец молился пред иконой преподобного Серафима о спасении России. Больному, измученному болезнями старцу, который не мог практически ходить (к камню его подводили), шел тогда семьдесят шестой год. Он молился на камне каждый день — в жару, дождь, мороз, молился, сколько позволяли силы, — час, два или же несколько часов — но это стояние продолжалось все военные годы.
После снятия блокады, а спустя год и окончания войны к старцу в Вырицу снова начинает съезжаться множество верующих.
Особенно много спрашивали о судьбе родных, о том, как молиться о близких. Прозревая судьбу человека, старец говорил: «Молись, как за живого» или: «Молись об упокоении».
В 1948 году настоятель Вырицкого Казанского храма протоиерей Алексий Кибардин передал Патриарху Алексию I образ Спасителя (этот образ был родовым семьи Муравьевых). Патриарх просил передать старцу Серафиму, что просит его молитв. Отец Алексий Кибардин далее вспоминает: «Кончился прием, слышу в публике голос: «Да ведь за Патриарха вся Церковь молится, а он просит молитв схимонаха». — «Ну, это не простой схимонах, а старец», — произнес неизвестный».
До последних часов жизни окормлял старец своих духовных чад.
Перед кончиной старцу в окне его кельи явилась Божия Матерь. Старец, предчувствуя это, велел зажечь все лампады.
Скончался старец Серафим ночью 3 апреля 1949 года.

Молитва преподобному
В тебе, отче, известно спасеся, еже по образу: приим бо крест, последовал еси Христу и дея учил еси, презирати убо плоть, преходит бо, прилежати же о души, вещи безсмертней: темже и со Ангелы срадуется, преподобие Серафиме, дух твой.
«Ныне пришло время покаяния и исповедничества. Самим Господом определено русскому народу наказание за грехи, и пока Сам Господь не помилует нас, безсмысленно идти против Его святой воли. Мрачная ночь надолго покроет землю Русскую, много нас ждет впереди страданий и горестей. Поэтому Господь и научает нас: терпением вашим спасайте души ваши (Лк. 21: 19). Нам же остается только уповать на Бога и умолять Его о прощении. Будем вспоминать, что Бог есть любовь (1 Ин. 4:16), и надеяться на Его неизреченное милосердие».